В начале ХХ века профессор Шепилевский, работавший в Юрьевском университете, был самым значительным евгенистом в России. Он предлагал «отбраковывать» «малоценные особи» – пьяниц, душевнобольных, геев – «чтобы возвеличить нацию». В 1920-30-е его идеи легли в основу формировавшихся эстонского и латышского национализмов.
В начале ХХ века евгенические идеи проникли из Западной Европы и США в царскую Россию. Главным специалистом в этой области стал Евгений Алексеевич Шепилевский. Он учился во Франции и Германии, в 1903 году стал профессором гигиены и бактериологии Юрьевского университета. В 1913 году Шепилевский опубликовал первую в России монографию по евгенике. Следуя примерам из США и Европы и находясь под влиянием работ Эрнста Рюдина и Геза фон Хоффманна, он выступал за широкую пропаганду евгеники, за создание Российского евгенического общества. Революция прервала его деятельность в России (он умер от гриппа в Воронеже в 1920 году), но идеи Шепилевского в полной мере были воплощены в жизнь в новых прибалтийских государствах.
О евгенических идеях Шепилевского в России до сих пор почти ничего не известно. Попытаемся восполнить этот пробел.
Первая глава монографии Шепилевского о евгенике посвящена «естественному отбору как фактору сохранения в чистоте человеческой расы. В своих рассуждениях о расовой гигиене он берёт за основу и образец для евгенической практики «естественный отбор» Дарвина. Так, «природа» позаботилась о том, что «малоценные» выбраковывались. То, что механизмы отбора относятся и к людям, он считает доказанным фактом. Однако он замечает, что в современном обществе механизмы отбора нарушены. Причину смягчения отбора он видит в «социальных связях» и «традиции заключения брака». Что касается последнего, он утверждает, что его современники преследуют в браке прежде всего экономические, а не евгенические интересы и не уделяют должного внимания физическому здоровью супруга, за исключением сельского населения, где физическая сила по-прежнему ценится. Учёный подчёркивает, что в настоящее время оказывается поддержка «слабым, больным и слабоумным». Он говорит даже о «войне» против «естественного отбора», в результате которой предпочтение отдается «слабым», а не «сильным».
В начале ХХ века евгенические идеи проникли из Западной Европы и США в царскую Россию. Главным специалистом в этой области стал Евгений Алексеевич Шепилевский. Он учился во Франции и Германии, в 1903 году стал профессором гигиены и бактериологии Юрьевского университета. В 1913 году Шепилевский опубликовал первую в России монографию по евгенике. Следуя примерам из США и Европы и находясь под влиянием работ Эрнста Рюдина и Геза фон Хоффманна, он выступал за широкую пропаганду евгеники, за создание Российского евгенического общества. Революция прервала его деятельность в России (он умер от гриппа в Воронеже в 1920 году), но идеи Шепилевского в полной мере были воплощены в жизнь в новых прибалтийских государствах.
О евгенических идеях Шепилевского в России до сих пор почти ничего не известно. Попытаемся восполнить этот пробел.
Первая глава монографии Шепилевского о евгенике посвящена «естественному отбору как фактору сохранения в чистоте человеческой расы. В своих рассуждениях о расовой гигиене он берёт за основу и образец для евгенической практики «естественный отбор» Дарвина. Так, «природа» позаботилась о том, что «малоценные» выбраковывались. То, что механизмы отбора относятся и к людям, он считает доказанным фактом. Однако он замечает, что в современном обществе механизмы отбора нарушены. Причину смягчения отбора он видит в «социальных связях» и «традиции заключения брака». Что касается последнего, он утверждает, что его современники преследуют в браке прежде всего экономические, а не евгенические интересы и не уделяют должного внимания физическому здоровью супруга, за исключением сельского населения, где физическая сила по-прежнему ценится. Учёный подчёркивает, что в настоящее время оказывается поддержка «слабым, больным и слабоумным». Он говорит даже о «войне» против «естественного отбора», в результате которой предпочтение отдается «слабым», а не «сильным».
Шепилевский затрагивает и демографическую проблематику. «Почти во всех современных европейских государствах наблюдается падение уровня рождаемости, что ограничивает возможности «естественного отбора» вследствие ограниченной вариации». Шепилевский также говорил о возможном вымирании целых народов в результате снижения рождаемости. Кроме того, размножаться, с его точки зрения, будут главным образом низшие слои населения: прежде всего «малоценные» будут иметь большое потомство, в то время как у интеллигенции будет меньше детей.
Тем не менее Шепилевский делает относительно позитивный вывод в отношении «естественного отбора» в современном мире, хоть и в довольно циничной форме. Он ссылается на работы дерптского профессора фармакологии Давида Лаврова и показывает, что «малоценные», как, в частности, алкоголики, имеют в основном «малоценное» потомство — «пьяниц, эпилептиков, слабоумных, душевнобольных, идиотов и других дегенератов». Их потомство является, как правило, настолько нежизнеспособным и больным, что такие семьи «вымрут» самое позднее через три-четыре поколения.
Он был уверен, что в конечном счёте «отбор внутри расы» будет успешным, в результате чего «сильные» одержат верх над «слабыми». Он также был убежден, что «цивилизованные страны» осознают эту задачу, поддержат «естественный отбор» евгеническими мерами (в этой связи он называет запрет на брак для психически больных) и победят «дегенерацию».
Шепилевский подробно описывает последовательность и структуру наследственности. Эта глава — самая большая в его монографии. В контексте немецкой расовой гигиены упомянут длинный список предполагаемых наследственных заболеваний — от слепоты до туберкулеза, который Шепилевский перенял у Макса фон Грубера из материалов гигиенической выставки в Дрездене.
Центральную часть работы Шепилевского составляли выкладки по практической евгенике. Он подчеркивал, что евгеника представляет собой «искусственный отбор», который должен заменить «естественный отбор», если тот нарушен.
«Малоценные индивидуумы» должны быть исключены из цепочки наследования. Про расовую гигиену он пишет следующим образом: «Цель ея по возможности очистить расу от преступников, алкоголиков, душевнобольных, идиотов и т. д., одним словом, ото всякаго рода дегенерантов». Он подробно останавливается на возможной практической реализации евгеники. Шепилевский приводит, в частности, в качестве аргумента пример США, где к тому времени в более чем 24 штатах были приняты законы, которые можно было назвать евгеническими. Он выделяет три основных инструмента для борьбы с «ухудшением расы» и называет в качестве первого возможность запрета на брак для людей, которые страдают различными наследственными заболеваниями и должны быть исключены из естественного воспроизводства. В дополнение к этой возможности он называет такой инструмент, как справка о наследственном здоровье, которая при заключении брака фиксировала бы состояние наследственного здоровья молодожёнов или же с самого начала не допускала бы брака.
В качестве радикального евгенического инструмента Шепилевский называет стерилизацию. Он указывает на то, что стерилизация облегчается не в последнюю очередь благодаря новой технике вазэктомии; её проведение теперь гораздо проще и менее проблематично, чем кастрация, которую применяли до этого. В отличие от последней при вазоэктомии мужчинам перевязывали только семенные канатики.
Дерптский (Юрьевский) университет, где работал Шепилевский, был до 1918 года главным научным центром для прибалтийских провинций Российской империи. Здесь обучалась биомедицинская элита образовавшихся после Первой мировой войны балтийских государств. В отличие от России, среди прибалтийских народов гигиенические представления и связанные с ними евгенические идеи Шепилевского нашли широкий отклик. Так, среди латышей и эстонцев были широко развиты антиалкогольные движения, которые одновременно были носителями и распространителями национального самосознания. Действие алкоголя, наносящее вред зародышевой клетке, и следующие из этого евгенические идеи были частью требований запрещающих союзов.
Евгенические идеи активно обсуждались накануне Первой мировой войны в эстонском национальном движении. В 1924 году в Эстонии было организовано «Эстонское общество евгеники Расовая гигиена». И в Латвии, и в Эстонии позже родились национальные евгенические проекты, которые на основании евгенических законов в Эстонии с 1937 года и в Латвии с 1938 года предусматривали аборты и стерилизацию по евгеническим показателям (в Эстонии даже без согласия пациентов).
В 1939 году в Эстонии в Тартуском университете была создана кафедра евгеники. Заведующим кафедрой стал Ханс Мадиссоон (1887-1956), в то время председатель эстонского евгенического общества. Судебный биолог и антрополог, Мадиссоон изучал медицину в Юрьевском университете в 1911- 1917 годах. Мадиссоон посещал лекции Шепилевского и в своей автобиографии назвал его научным учителем. В отношении евгенической практики у него была не просто довольно радикальная позиция. По его мнению, евгеника в Эстонии должна была привести к формированию «расово» и «наследственно здоровой» нации.
В Латвии также были сильны евгенические идеи, заложенные Шепилевским: Екабс Приманис изучал медицину в Юрьеве с 1911-го по 1913 годы и тоже был учеником российского учёного. В 1930-е годы он ввёл лекции по евгенике в программу университета Риги и стал ведущим евгенистом в Латвии. Приманис настойчиво пропагандировал национальный евгенический проект, который появился в 1938 году, и вместе с хирургом Паулсом Страдиншом (председатель Общества оздоровления) призывал к созданию евгенического научно-исследовательского института, который был открыт в 1938 году и директором которого он стал.
Ещё одним латышским евгенистом, учеником Шепилевского, был Херманис Будулс. Его вторым учителем был также российский евгенист, профессор Владимир Чиж, который в дореволюционное время заведовал психиатрической клиникой Юрьевского университета. Чиж считался не только крайне консервативным учёным, но и был последователем итальянского учёного в области уголовной антропологии Чезаре Ломброзо и разделял его взгляды на биологические основы преступности. Будулс защитил у Чижа диссертацию в области «сравнительной расовой психиатрии»: он изучал частоту нервных расстройств у различных этносов. Лекции Шепилевского Будулс посещал регулярно с 1909-го по 1911 годы; Шепилевский был также вторым руководителем диссертационной работы Будулса.
Будулс пошёл ещё дальше и говорил уже не о евгенике, а об «улучшении расового состава латышского населения». В 1930 году он стал экспертом органов здравоохранения Латвии по вопросам евгеники и принялся составлять критерии, по которым можно было вычислить «малоценных людей». В эту группу попадали алкоголики и преступники во втором поколении, шизофреники, гомосекмуалисты и «прочие половые извращенцы» – всех им предписывалось стерилизовать насильно. Практическое применение идей Будулса было остановлено аннексией Латвии Советским Союзом.
Таким образом, русский профессор Евгений Алексеевич Шепилевский и отчасти его коллега Владимир Фёдорович Чиж вольно или невольно внесли огромный вклад в формирование эстонского и латышского национализма, стремительно формировавшегося в 1900-30-е годы. Этот национализм во многом базировался на принципах евгеники, которые легально позволяли отбрасывать «малоценные особи» в своих нациях.
Источник: ttolk.ru
