Российская экономика вот-вот окажется втянута в неконтролируемый процесс падения рубля и роста цен. Системным выходом видится эмиссия и (или) привлечение репатриированного капитала на внутренний облигационный рынок и для поддержки промышленного производства.
Для отечественных предпринимателей — да и для обывателей в значительной степени тоже — Новый год наступил на полтора месяца раньше первого января. Каждая новая неделя убеждает в приходе некоей новой реальности. И речь идет даже не просто об ухудшающейся макросреде ведения бизнеса — хотя рыночные условия финансирования не инвестиций, а даже текущего делового оборота ужесточаются на глазах.
Для отечественных предпринимателей — да и для обывателей в значительной степени тоже — Новый год наступил на полтора месяца раньше первого января. Каждая новая неделя убеждает в приходе некоей новой реальности. И речь идет даже не просто об ухудшающейся макросреде ведения бизнеса — хотя рыночные условия финансирования не инвестиций, а даже текущего делового оборота ужесточаются на глазах. Гораздо тревожнее существенно большая в сравнении с привычной степень неопределенности, в которой оказались хозяйственные агенты. В ситуации, когда обменный курс национальной валюты к доллару и евро совершает колебания на два-четыре рубля в течение торгового дня, а скачки на 10%, бывшие ранее чувствительными в пределах месяца, теперь становятся обычной амплитудой движения курса за неделю, никакое ведение разумной хозяйственной деятельности невозможно. Об инвестициях частного сектора можно просто забыть, да и осуществление рутинного делового оборота становится делом затруднительным — слишком велика ориентация на валютный курс не только цен импортной продукции производственного и потребительского назначения, но и значительного массива отечественных цен товаров-аналогов — заместителей и «дополнителей» импорта. Буквально на наших глазах происходит реинкарнация неявной индексации по курсу цен товаров и услуг инвестиционного толка — автомобилей и недвижимости (включая аренду).
В результате дискуссии в экономическом блоке правительства и ЦБ о сроках и масштабе «переноса» снижения курса рубля на потребительские цены (уважаемые министры и руководители Банка России спорят, когда и на каком уровне закончится влияние обесценения рубля на товарные цены) кажутся все более абстрактной издевкой. Когда девальвация четвертый месяц кряду раскручивается по нарастающей, честнее говорить о формировании классической девальвационно-инфляционной спирали. В кризис 2008–2009 годов она не успела закрутиться, а вот в 1998-м предстала во всей красе. За 12 месяцев после дефолта и старта девальвации в августе 1998 года потребительские цены выросли в несколько раз (за 1998 год рост цен составил 84,4%, причем только за сентябрь 1998-го они взлетели на 38,4%). Сколько будет на этот раз — одному богу известно. Но, бьемся об заклад, существенно больше 10–12%, которые, пугаясь собственной смелости, называют чиновные экономисты.
Центробанку надо больше говорить
Минувшие семь рабочих дней оказались настоящим шоком для всей экономики. Доллар преодолел «психологическую отметку» в 50 рублей и прочно закрепился выше нее, на уровне 53–54 рубля за доллар. Евро соответственно вырос с 57 до 67 рублей (это официальные курсы, в обменниках же, например, евро предлагают купить дороже 68,3 рубля). При этом Центральный банк несколько дней публично никак не реагировал на ситуацию и лишь в четверг 4 декабря выступил с заявлением, в котором пообещал совершать валютные интервенции без ограничений по объему. «Текущий курс рубля отклонился от фундаментально обоснованных значений», — отмечалось в документе ЦБ. И далее: «Наблюдаемая в настоящее время динамика курса рубля, в том числе его избыточная волатильность, создает предпосылки к возникновению рисков для финансовой стабильности и формированию устойчивых девальвационных и инфляционных ожиданий».
Помимо необъявленных интервенций, Банк России снизил с 4 декабря ставку по сделкам валютного репо на все сроки (на один день, 28 дней и год) до LIBOR + 0,5 процентного пункта — это должно повысить действенность валютного репо и обеспечить «достижение баланса спроса и предложения на валютном рынке при более низкой волатильности обменного курса».
Заявления Банка России вкупе с посланием президента успокоили валютный рынок, но надолго ли — большой вопрос. Дело в том, что резкая волатильность курса прямо вытекает из действий ЦБ, а именно из перехода к плавающему курсу, происшедшего в ноябре. О том, что сейчас не время совершать такой переход, неоднократно предупреждали экономисты (см. «Стабилизация ожиданий» в «Эксперте №46 за 2014 год), но Центральный банк отважно шел намеченным курсом и не обращал внимания на реальность. Плавающий курс, по мнению руководства ЦБ, был необходим для таргетирования инфляции и в конечном счете — для стабилизации девальвационных ожиданий. Теперь мы имеем и плавающий курс, и крайне высокие девальвационные ожидания (безусловно, очень стабильные), и растущую инфляцию. При этом меры, принимаемые ЦБ в отношении валютного рынка, правильны, но в краткосрочном плане малоэффективны. «Решение снизить ставки по валютным аукционам репо — это очень важный шаг ЦБ, который рынок оценит, но не сразу, — считает начальник аналитического управления Нордеа банка Дмитрий Феденков. — ЦБ, по сути, заявил о готовности рефинансировать внешний корпоративный долг, и поэтому компаниям в среднесрочной перспективе не надо покупать валюту на рынке в прежних объемах. Это поддержит рынок в долгосрочном плане. Впрочем, сейчас во главе угла стоит цена нефти, которая продолжает падать, так что в моменте оценить такой шаг ЦБ рынок не сможет».
Что же касается необъявленных интервенций, то мы могли наблюдать их действие на прошлой неделе дважды: в понедельник 1 декабря Банк России продал на рынке 700 млн долларов, в среду 3 декабря — 1,9 млрд долларов, но по динамике курса отчетливо видно, что «словесные интервенции» имеют гораздо большее влияние.
Депрессия по учебнику
Крайне высокая волатильность курса, по словам некоторых банкиров, заставляет их сейчас замораживать выдачу всех кредитов и инвестиции. Пока это не отразилось на цифрах — по словам представителей Нордеа банка, по итогам октября годовой темп роста кредитов организациям обошел прирост розничного портфеля и составил 20,1% (при уровне 12,8% годом ранее). Но если очистить цифры от влияния курса рубля, то с начала года корпоративный кредитный портфель вырос незначительно. Что касается инвестиций, то они сокращаются. «В долгосрочном плане мы ожидаем продолжения негативного тренда по инвестициям. Рынок может начать восстанавливаться только при стабилизации валютного рынка. Но темпы восстановления на фоне структурных проблем в экономике будут низкими», — предупреждает главный аналитик Нордеа банка Дмитрий Савченко.
Представители других банков не подтверждают замораживания кредитования, но признают, что ситуация непростая. «Мы работаем в рублях и только с рублями (в основном). Поэтому основной бизнес не приостанавливаем, — сказала “Эксперту” Наталья Васильева, руководитель департамента маркетинга и развития розничного бизнеса Совкомбанка. — Есть снижение спроса в принципе на кредитование, но это скорее связано с общим макроэкономическим состоянием, в усугублении которого курс играет определенную роль».
Иными словами, новая девальвация наложилась на общую тяжелую ситуацию в экономике — по идее, это самая настоящая клиническая картина Великой депрессии, что называется, прямо по учебнику. Удивительно, но финансовые аналитики инвесткомпаний и банков, люди, имеющие профильное образование, продолжают призывать к «количественному ужесточению» (!), заявляя, что без этого остановить инфляцию не получится. Оставить экономику без денег — худшее решение трудно придумать. Российский опыт показывает прямо обратное: всегда, когда финансовые власти решались на вливание денег в экономику в условиях острого кризиса, инфляция падала, а не росла.
«Сейчас основная проблема банков — надежные заемщики, с хорошей платежеспособностью и устойчивым финансовым положением», — сказал «Эксперту» один из банкиров. Что же до настроений на валютном рынке, то их, по его словам, нельзя назвать паническими — просто они «весьма определенные: все ждут дальнейшего падения курса рубля. И участники рынка, в особенности нерезиденты, и население, все покупают валюту, потому что она растет безостановочно».
Девальвация выглядит привлекательной для ряда отраслей (см. «Кто в шоколаде?»), но даже для металлургии она несет риски. «Конкретно для нас девальвация рубля вызвала трудности с инвестиционными проектами», — говорит начальник отдела маркетинга и логистики Альметьевского трубного завода Игнат Новиков.
Научный сотрудник ИЭП им. Гайдара Ольга Березинская называет среди самых пострадавших от девальвации отраслей машиностроение, в котором средняя производственная зависимость от импорта, по данным за прошлый год, составляла 37%, производство легковых автомобилей (зависимость 75%), мотоциклов и велосипедов (71%), теле- и радиоаппаратуры (83%), бытовых электроприборов (85%) и т. д. В краткосрочной перспективе неопределенность стоимости производства накладывается на определенность в прогнозе спроса: внутренний спрос будет падать, а значит, значительную часть удорожания в отпускную цену перенести не удастся. «Ждать достижения национальной валютой справедливого уровня для импорта сырья, материалов, комплектующих могут не все производители, поэтому производственно-финансовые результаты российской промышленности могут преподнести неприятные сюрпризы», — заключает Березинская.
В этих условиях 11 декабря может оказаться черным днем для нашей экономики — если ЦБ в погоне за мифическим таргетированием инфляции вновь поднимет ключевую ставку.
Не играйте против экономики
Можно ли пресечь раскручивание девальвационно-инфляционной спирали? Теоретически можно. Дело за малым. Первое. Остановить девальвацию. Второе — прекратить индексацию тарифов естественных монополий, в принципе отвязав ее от инфляции. Сложно сказать, какая задачка сложнее. Хотя нерешение обеих связано прежде всего с дефицитом политической воли. Видимо, потребуется ощутимое снижение реальных доходов социально активных слоев населения, чтобы возник достаточный стимул ущемления интересов хозяйственно-политических тяжеловесов вроде РЖД или «Газпрома».
Прекрасное успокаивающее действие на население оказала бы публичная программа по сокращению издержек госкомпаний — за счет самых высокооплачиваемых сотрудников и административных расходов, а не увольнения низшего персонала, как обычно это происходит.
Что касается обуздания роста курса доллара, который продолжается даже на фоне притормозивших снижение нефтяных цен, то здесь, похоже, не обойтись без мер специального назначения, увы — либералы, закройте нежные уши! — нерыночного толка. Когда львиная доля оборота валютного рынка1 приходится на менее чем дюжину крупнейших банков, ЦБ имеет возможность (а в нынешних обстоятельствах даже обязанность) провести с банками разъяснительную работу — в западной банковской практике для этого даже есть вполне респектабельный термин — moral suasion, «увещевание»). Дескать, поиграли против рубля, поправили свои балансы, подпорченные растущими неплатежами вползающего в новый кризис реального сектора экономики, — и хватит. Не заигрывайтесь, мы все видим. В этом контексте весьма обнадеживающим кажется высказывание президента в Послании Федеральному собранию: «Я прошу Банк России и правительство провести жесткие скоординированные действия, чтобы отбить охоту у так называемых валютных спекулянтов играть на колебаниях курса российской валюты. Власти знают, кто эти спекулянты, и инструменты влияния на них есть, пришло время воспользоваться этими инструментами». Будем надеяться, что это не блеф.1
Облигации, облигации и облигации
Но все эти меры по пресечению девальвационно-инфляционных ожиданий должны сочетаться с экономической политикой роста. К сожалению, в России до сих пор нет четкой промышленной политики — возможно, это связано с тем, что в нашем правительстве отсутствуют производственники. Если мы посмотрим на вице-премьеров и ключевых министров, то увидим среди них много профессиональных чиновников, юристов, увидим даже бизнесменов в прошлом — но занимавшихся либо торговым бизнесом, либо бизнесом, связанным с сырьем. А вот людей, имеющих непосредственное отношение к машиностроению, к производству станков, к любой продукции высокого передела, в правительстве почти нет. Никто не знает на практике, что такое брать кредит под 15–18% на оборудование, которое будет окупаться восемь-десять лет. Вряд ли кто-то пытался подсчитать, можно ли на кредитные деньги при текущих ставках построить завод — когда строительство длится пару лет, а проценты ты начинаешь платить сразу же. Неудивительно, что в правительстве мало активных сторонников количественного смягчения.
В такой ситуации самым очевидным и действенным выходом представляется количественное смягчение плюс программа выкупа облигаций — это не должно привести к росту инфляции (хотя бояться его теперь уже довольно нелепо) и в то же время может создать базу для роста инвестиций и в конечном счете производства. Разумеется, должны быть задействованы не только ресурсы ЦБ — самым активным образом в развитии облигационного рынка должны участвовать НПФ. Первый шаг тут уже сделан: на прошлой неделе стало известно, что ЦБ работает над тем, чтобы предоставить НПФ возможность инвестировать в субординированные облигации банков. Но гораздо более важным видится тут прекращение замораживания средств пенсионных накоплений и оживление накопительной системы (подробнее см. «Заглянем внутрь себя»).
Еще один вопрос экономической политики, определенную перезагрузку позиции правительства по которому стоит ждать в ближайшие даже не месяцы, а недели, — судьба 60% Фонда национального благосостояния, которые предполагалось использовать на финансирование инвестиций в стратегические инфраструктурные проекты (ЦКАД, БАМ, ВСМ) и поддержку системно значимых компаний («Роснефть», «НоваТЭК»). В нынешней ситуации велика вероятность замораживания этих трат, закупорки нефтедолларовой кубышки для сохранения ресурсов на черный день. Насколько мудрым и стратегически выверенным будет это решение? Вопрос неоднозначный. Скажем, наш сосед Казахстан, не дожидаясь наступления острой фазы кризиса, выбрал вариант проактивной, контрциклической бюджетной политики. В конце ноября в послании народу президент Нурсултан Назарбаев объявил о запуске масштабной антикризисной программы стимулирующих мер, связанных прежде всего с развитием магистральной инфраструктуры страны общей стоимостью 1 трлн тенге (5,5 млрд долларов по текущему курсу, или порядка 50 млрд долларов в пересчете на российскую в девять раз большую экономику).
Казахстан решил прибегнуть к кейнсианскому контрциклическому стимулу, не дожидаясь сваливания в открытый кризис. И пока наш южный сосед удержался от падения в инфляционно-девальвационную спираль.
К тому же при поиске вариантов количественного смягчения за счет средств ФНБ облигации тоже видятся правильным решением. «Сейчас многие компании идут за деньгами в наши суверенные фонды. Пусть их финансирование будет осуществляться в виде выпуска облигаций, — рассуждает Александр Афанасьев, председатель правления Московской биржи. — Пусть эти облигации будут совершенно неликвидными, но они хотя бы создадут глубину на финансовом рынке, их можно будет закладывать. А значит, какая-то их часть пойдет в рынок, значит, рублевая кривая доходности будет формироваться на российском рынке, а не на деривативном международном».
Впрочем, в конце прошлой недели, в пятницу 5 декабря Банк России заявил сразу о нескольких практических шагах по раскручиванию облигационного рынка. В рамках XII Российского облигационного конгресса представители ЦБ говорили об ожидании притока иностранного капитала на российский рынок облигаций. По словам первого заместителя председателя ЦБ Сергея Швецова, российский рынок облигаций будет рождать в следующем году много новых возможностей. «На этот рынок пойдет внешний капитал изначально российского происхождения. Мы увидим приток иностранных денег, особенно в валютные облигации» — цитирует его ИТАР—ТАСС.
Швецов также сообщил, что ЦБ намерен улучшить условия для привлечения инвесторами заемного капитала. «Задача получения капитала — вопрос жизни или смерти для российской экономики. Мы нуждаемся в привлечении капитала, и мы не готовы отдавать его», — заверил он.
Банк России уже подписал с Минэкономразвития соглашение о том, что министерство будет отбирать определенные инвестпроекты, а ЦБ — финансировать их под более низкие ставки, чем обычно. В этой связи глава комитета Госдумы по финансовому рынку Наталья Бурыкина надеется, что уже в следующем году ЦБ проведет несколько крупных облигационных займов под инфраструктурные проекты.
Сергей Швецов сообщил также, что Банк России планирует выпустить в 2015 году инфраструктурные облигации по сбору средств на строительство моста через Керченский пролив. «Мы не потеряли надежду сделать что-то под мост в Крыму. Такая идея интересна, потому что мост реально будет генерировать доход», — сказал он, добавив, что проект можно «секьюритизировать», а покупателями облигаций могут стать физические лица: «Они могут в этом поучаствовать, и это сократит расходы бюджета».
Таким образом, к концу прошлой недели появились первые признаки формирования витка политики «количественного смягчения».
Александр Ивантер, Евгения Обухова
Источник: worldcrisis.ru
